ВЕСТНИК ЕКАТЕРИНБУРГСКОЙ ДУХОВНОЙ СЕМИНАРИИ. 2021. № 33

Аннотация. В настоящей статье рассматривается история изучения вопроса об авторстве Пятикнижия и описывается взгляд современного канадского ученого-библеиста Джона ван Сетерса на формирование Пятикнижия и развитие источников, из которых оно состоит. Основной вклад ван Сетерса в библейскую науку — создание теории происхождения Пятикнижия, названной им Новой гипотезой дополнений. Этот подход выделяет работу нескольких авторов, которые создали произведение из имеющихся преданий, причем каждый последующий автор расширял существовавший до него материал Пятикнижия своими дополнениями. В отличие от классической документальной гипотезы в изложении Ю. Велльгаузена, согласно которой текст Пятикнижия состоит из 4-х источников (документов), Дж. ван Сетерс полагает, что существуют только 3 основных источника: Девтерономист (D), Жреческий Кодекс (P) и Ягвист (J), — следовательно, только 3 главных автора. Также среди кардинально новых положений теории Дж. ван Сетерса автор выделяет совершенно иную датировку источника Ягвист и мнение о Жреческом Кодексе не как о самостоятельном источнике, а лишь как о серии редакторских дополнений к Ягвисту. Ученый предлагает следующую модель формирования Пятикнижия. Первым его источником в VII в. до Р. Х. стало Второзаконие (D), которое затем, в начале вавилонского плена, использовалось в качестве введения к более крупному историческому произведению, Девтерономической истории (DrtH), включавшей Книги от Иисуса Навина до 4 Царств. Ближе к концу вавилонского плена это повествование было расширено историей происхождения человечества и еврейского народа от сотворения мира до смерти Моисея (J). Этот сводный труд (DrtH+J) в послепленный период священнический автор дополнил собственным особым материалом (Р) согласно своим идеологическим интересам. Автор статьи излагает основные аргументы и положения теории ван Сетерса, приводит мнения о ней библеистов — современников ученого, а также в заключении статьи пытается дать оценку гипотезе Джона ван Сетерса с православной точки зрения.

Abstract. The article views into the history of studying the question of the Pentateuch authorship and describes the concept of the Pentateuch formation and the development of sources from which it consists by John van Seters, the modern Canadian biblical scholar. Van Seters’s main contribution to biblical science is the creation of a Pentateuch origin theory, which he named the New Supplementary Hypothesis. This approach highlights the work of several authors who created a work from existing traditions, and each subsequent author expanded the existing material of the Pentateuch with their own additions. In contrast to the J. Wellhausen’s classical Documentary hypothesis, according to which the text of the Pentateuch consists of four sources (documents), van Seters believes that there are only three main sources: the Deuteronomist (D), the Priestly code (P), and the Yahwist (J) — hence, there are only three main authors of the Pentateuch. The author of the article highlights a completely different Yahwist dating and the opinion of the Priestly Code as not an independent source, but only a series of editorial additions to the Yahwist source, among the revolutionary provisions of van Seters’s theory. The scholar proposes the following scheme for the formation of the Pentateuch. The first Pentateuchal source was Deuteronomy (7th century B. C.), which was then used as an introduction to a larger historical work, DrtH (early exilic period), extending from Joshua to 2 Kings. This was expanded in the late exilic period by a history of the people’s origins (J) from creation to the death of Moses. This combined work (DrtH+J) was then supplemented in the post-exilic period by a Priestly writer with his own distinctive traditional material and his own ideological interests. The author of the article sets out the main arguments and provisions of van Seters’s theory and presents the opinions of his contemporary biblical scholars about it, and also tries to assess the New Supplementary Hypothesis from the Orthodox point of view in the conclusion of the article.

Ключевые слова: библеистика, Пятикнижие, предания, документальная гипотеза, Новая гипотеза дополнений, источник, Ягвист, Жреческий Кодекс, Девтерономист, Дж. ван Сетерс

Keywords: Bible Studies, Pentateuch, Tradition, Documentary Hypothesis, New Supplementary Hypothesis, Source, Yahwist, Priestly Code, Deuteronomist, J. van Seters

Аннотация. В статье рассматривается богословская и композиционная роль макаризма Пролога (Откр 1. 1–3) в Откровении Иоанна Богослова. Автор дает краткий обзор функционирования литературной формы макаризма в ветхозаветной и новозаветной письменности, выделяя особенность ее употребления в Апокалипсисе. Отдельно анализируются литературная структура и особенности грамматической конструкции первого макаризма, описывается возможное литургическое значение первого макаризма в богослужении Древней Церкви, обозначаются наиболее вероятные источники его происхождения. Особое внимание уделено месту первого макаризма как в композиции Пролога Откровения Иоанна Богослова, так и в композиции всей Книги Апокалипсис. Статья раскрывает богословское содержание макаризма в пророческом, нравственном и эсхатологическом аспектах. Макаризм предстает как нравственный призыв к соблюдению заповедей, средство утешения христиан перед лицом грядущих гонений, служит к провозглашению эсхатологических ожиданий. Автор приходит к выводу, что первое блаженство Апокалипсиса своим композиционным расположением в тексте Откровения и богословскими идеями определяет общий характер всей последней новозаветной Книги и является ключом к правильному восприятию Апокалипсиса.

Abstract. The article examines the theological and compositional role of the Makarism of the Prologue (Rev. 1. 1–3) in the Revelation of John. The author gives a brief overview of the functioning of the literary form of Makarism in the Old Testament and the New Testament, highlighting the peculiarity of its use in the Apocalypse. The literary structure and features of the grammatical construction of the first beatitude are analyzed separately, the possible liturgical meaning of the first Makarism in the worship of the ancient church is described, and the most probable sources of its origin are indicated. Particular attention is paid to the place of the first Makarism both in the composition of the Prologue of the Revelation of John and in the composition of the entire book of the Apocalypse. The article reveals the theological content of Makarism in the prophetic, moral and eschatological aspects. Makarism appears as a moral exhortation to observe the Commandments, a means of consoling Christians in the face of impending persecution, and serves to proclaim eschatological expectations. The author comes to the conclusion that the first beatitude of the Apocalypse, with its compositional location in the text of Revelation and theological ideas, determines the general character of the entire last New Testament book and is the key to the correct perception of the Apocalypse.

Ключевые слова: макаризм, блаженства, эсхатология, Откровение Иоанна Богослова, библеистика

Keywords: Macarism, beatitude, eschatology, Revelation of John, biblical studies

Аннотация. Статья посвящена богословию святых мест Палестины, получившему плодотворное выражение в творениях прп. Исихия Иерусалимского († ок. 451). Ранее этот аспект его мысли комплексно не рассматривался. Исследование проводится на базе опубликованных частей «Большого комментария на псалмы» (CPG 6554), «Краткого комментария на псалмы» (CPG 6553, автором которого многие исследователи считают преподобного), «Схолий к Книге пророка Исаии» (CPG 6559), «Схолий на Библейские песни» (CPG 6555), «Комментария на Книгу Иова» (CPG 6551), «Комментария на Книгу Левит» (CPG 6550), «Глав двенадцати пророков» (CPG 6557), «Схолий к Книгам малых пророков» (CPG 6558, исследуется частично) и 8-ми праздничных гомилий. В качестве основной методологической установки используется содержательный, тематический анализ. Он позволяет раскрыть мысль преподобного о палестинских святынях в виде следующих взаимосвязанных разделов: похвала святым местам, темы библейско-экзегетические и догматические. Поскольку их содержание имеет отчетливую параллель в раннехристианской поэзии хвалы и экзегезе, высказывается предположение, что предпосылками для формирования взглядов Исихия стали воспитанная на библейской поэзии традиция славословного созерцания в двух ее измерениях — поэтическом и догматическом, и созерцание как метод патристической экзегезы. Исследование показывает, что библейская экзегеза Исихия как основа его богословия святых мест опирается в большой мере на принципы умеренно-аллегорического или, точнее, типологического толкования. Среди догматических рассматриваются следующие темы: 1) причастность святых мест тайнам или таинствам, совершенным там Богом; 2) святые места как средства познания тайны Боговоплощения; 3) апологетическая функция святынь как свидетелей евангельских событий; 4) экклезиологическая тема Сиона как Матери, как Церкви-Первенца и как Матери Церквей; 5) святость этих палестинских мест; 6) их харизматическая функция; 7) поклонение им и почитание их как проявление поклонения Богу. На основе патристических параллелей показано, что корпус текстов прп. Исихия является составной частью непрерывной палестинской традиции богословия святых мест II–VIII вв. В их осмыслении Исихий также близок к взглядам автора, традиционно отождествляемого с прп. Ефремом Сириным, и к воззрениям блж. Феодорита Кирского.

Abstract. This paper explores the theology of the holy places of Palestine that has particular prominence in the writings of Hesychius of Jerusalem. The study focuses on the published parts of his Long Commentary on the Psalms (CPG 6554), the Short Commentary on the Psalms (CPG 6553, whose authorship is attributed to Hesychius by many scholars), the Glosses on Isaiah (CPG 6559), the Glosses on the Canticles of the Old and New Testament (CPG 6555), the Commentary on Job (CPG 6551), the Commentary on Leviticus (CPG 6550), the Chapters of the Twelve Prophets (CPG 6557), the Scholia on the Minor Prophets (CPG 6558, studied here in part), as well as eight festal homilies. The research is based on topical analysis that identifies three interrelated thematic blocks with regard to the holy places: praise to the holy places, a biblical-exegetical focus, and the dogmatic topics. The three have a clear parallel in the early Christian poetry of praise and in exegesis. Therefore, it is suggested here that Hesychius’s theology of the holy places might have been formed against the background of the tradition of doxological contemplation (rooted in biblical poetry) in its poetic and dogmatic dimensions. It was also formed in contemplation as a method of patristic exegesis. This study further seeks to show that the biblical-exegetical focus as basis of Hesychius’s theology of the holy places is grounded mainly on moderate allegorical or, rather, typological interpretation. In the section of dogmatic topics, the following are discussed: 1) the holy places as partakers of the mysteries performed there by God; 2) the holy places as a means of perceiving the mystery of the Incarnation; 3) the apologetic function of the shrines as witnesses of the Gospel events; 4) the ecclesiological themes of Sion as Mother, as the firstborn Church, and as the Mother of Churches; 5) the holiness of these Palestinian places; 6) their association with a charismatic function; 7) their veneration as a manifestation of the worship of God. Based on patristic parallels, it is argued here that the corpus of Hesychius’s texts is part and parcel of a coherent Palestinian tradition of the theology of the holy places attested in the 2nd–8th centuries, and in this regard is also close to the theology of an author traditionally identified as Ephrem the Syrian and to that of Theodoret of Cyrrhus.

Ключевые слова: богословие святых мест, святые места Палестины, прп. Исихий Иерусалимский, «Большой комментарий на псалмы», «Краткий комментарий на псалмы», «Схолии к Книге пророка Исаии», «Комментарий на Книгу Иова», «Комментарий на Книгу Левит», «Главы двенадцати пророков», «Схолии к Книгам малых пророков», праздничные гомилии

Keywords: the holy places of Palestine, theology of the holy places, Hesychius of Jerusalem, Commentarius magnus, Commentarius brevis, Interpretatio Isaiae, Homiliae in Iob, Commentarius in Leviticum, Capita xii prophetarum, Interpretatio in prophetas minores, Homiliae festales

Аннотация. В российской историографии нередки обращения к письмам А. С. Хомякова к В. Палмеру как к материалу для анализа развития богословских взглядов первого. В фокусе же данной статьи находится сама переписка, развитие в ней актуальных для обоих авторов экклезиологических вопросов. В ней показывается, как В. Палмер оставляет свою первоначальную цель — способствовать объединению Православной и Англиканской Церквей и обращается к личному поиску истинной Церкви, который в итоге заставляет отказаться от логики «установления догматической истины» и обратиться к логике «признаков истинной Церкви». В качестве возможного выбора перед ним оказываются Католическая и Православная Церкви, т. к. только они сохранили апостольское преемство, притязания на кафоличность и сохранение неповрежденного вероучения. Диалог с А. С. Хомяковым в большой степени сводился именно к выяснению вопроса о признаках, свойствах истинной Церкви и их проявлениях в исторической жизни.

А. С. Хомяков стремился показать, что таковой является только Православная Церковь. В его аргументации на первом месте находится учение об истинном богопознании. Именно оно связывает кафоличность, непогрешимость и полное единство вероучения и обосновывает их как сущностные свойства Церкви. Для В. Палмера кафоличность Церкви также играет роль важнейшего свойства-признака Церкви, но он понимает ее иначе и, соответственно, связывает ее с иным кругом тем — прежде всего с миссией, со спасением и любовью. Последнее понятие также очень важно в экклезиологии его оппонента, но и здесь мы встречаем различие в его понимании.

Аргументация участников этого диалога часто находится на несовпадающих уровнях: В. Палмер, всегда указывающий на некое фактическое положение дел, встречает парирование на уровне возможных условий этого опыта и спекулятивного развертывания следствий из исходного тезиса. Вследствие несовпадения в понимании обоими авторами свойств Церкви и с формальной, и с содержательной точек зрения, оценки их проявлений в жизни Церкви и самих исторических фактов аргументы А. С. Хомякова не достигли своей цели. В ходе переписки В. Палмер последовательно ставит под вопрос наличие у Православной Церкви таких свойств как: кафоличность, единство и даже апостоличность. Их он в полной мере признает за Римо-Католической Церковью и т. о. делает свой выбор в ее пользу.

Abstract. Russian historiography often addresses to the letters of A. S. Khomyakov to W. Palmer as a material for analyzing the development of W. Palmer’s theological views. The article focuses on the correspondence itself and the development of ecclesiological issues, which were vital for both the authors. It shows W. Palmer abandoning his original goal of fostering the unification of the Orthodox and Anglican Churches and turns to a personal search for the true Church, which eventually forces him to give up the logic of “establishing dogmatic truth” and turn to the logic of “marks of the true Church”. W. Palmer was faced with a choice between the Anglican and the Orthodox churches, for only in these churches, he believed, the apostolic succession and the claim to catholicity were preserved, and the doctrine remained intact.

The dialogue with A. S. Khomyakov boiled down largely to clarifying the question of the characteristics and properties of the true Church and their manifestations in historical life. Khomyakov sought to show that all this was characteristic of the Orthodox Church. In his reasoning, the doctrine of true cognition of God is in the first place. It connects catholicity, infallibility, and complete unity of the faith and substantiates them as the essential properties of the Church. W. Palmer also believed that the catholicity of the Church was the most important property and mark of the Church, but he understood it differently and therefore associated it with other topics — first of all, with the mission, with Salvation and love. The latter concept is also especially important in the ecclesiology of Palmer’s opponent, but even here we find a difference in its understanding. The arguments of the dialogue participants often do not coincide in levels: Palmer constantly points to the actual state of affairs, while his opponent argues at the level of theoretically possible conditions with speculative consideration of the consequences of the original thesis. Due to the discrepancy in the authors’ understanding of the properties of the Church from both formal and substantive points of view, as well as the assessment of their manifestations in the Church life and the historical facts themselves, Khomyakov’s arguments does not reach their goal. During the correspondence, Palmer consistently questions whether the Orthodox Church has such properties as catholicity, unity, and even apostolicity. He fully recognizes these properties in the Roman Catholic Church and thus makes his choice in its favor.

Ключевые слова: В. Палмер, А. С. Хомяков, переписка, свойства Церкви, англиканство, православие, католицизм, полемическое богословие, экуменизм

Keywords: W. Palmer, A. S. Khomyakov, correspondence, notes and marks of the Church, Anglicanism, Orthodoxy, Catholicism, controversial theology, ecumenism

Аннотация. Богословское наследие А. М. Бухарева (архимандрита Феодора) по-прежнему вызывает интерес исследователей и как источник, оказавший в том или ином отношении определенное влияние на развитие русской богословской мысли, и как источник по-своему оригинальных идей. Прежде всего А. М. Бухарева рассматривают сегодня как одного из первых русских кенотиков, а кроме того — как автора, поставившего со всей остротой вопрос о взаимоотношениях христианства и культуры. Эта последняя область его интересов была тесно связана для него с христологией и раскрывается в его мысли собственно через расширительное толкование кенозиса Христа. В предлагаемой статье, во-первых, известный сборник А. М. Бухарева «О православии в отношении к современности» анализируется с точки зрения соотнесения взглядов его автора со взглядами двух его современников: свт. Филарета Московского и Н. В. Гоголя, — чье наследие А. М. Бухарев видимым образом стремился актуализировать в своем творчестве, отдаляясь, однако, в итоге от обоих; во-вторых, выясняется вопрос, где проходит разделительная грань между им и ними, чтó служит для А. М. Бухарева главным богословским обоснованием собственных идей и каким образом, собственно, происходит у А. М. Бухарева переход от христологии к культурологии. В результате проведенного анализа автор статьи делает вывод, что связующим звеном в данном случае является переосмысление А. М. Бухаревым идеи Промысла, точнее, такой важной ее составляющей, как «попущение Божие». В отличие от многих авторов, для которых попущение являлось прежде всего отложенным возмездием за зло, А. М. Бухарев рассматривает попущение как кенотическое принятие Христом мира в его греховном состоянии, что позволяет, согласно А. М. Бухареву, любой акт, совершающийся при попущении Божием, рассматривать как акт, совершающийся во Христе. В заключение статьи высказывается гипотеза, что появление работ А. М. Бухарева в эпоху великих реформ не случайно, а свидетельствует о происходивших в обществе процессах и переменах, которые можно было бы охарактеризовать как переход от христианской цивилизации к «цивилизованному христианству».

Abstract. The theological legacy of Bukharev is still of interest to scholars, both as a source, that had affected the evolution of the Russian theological thought, and as a source of somewhat unique ideas. Nowadays Bukharev is primarily considered to be one of the first Russian Kenotists, and besides, an author, who sharply raised the question of the mutual relationship between Christianity and culture. The latter area of his interests was closely connected with Christology, therefore Bukharev’s conclusions regarding the problem of the relationship between Christianity and culture can be understood as an expansive interpretation of the Kenosis of Christ. Firstly, in the following article there is an analysis of a Bukharev’s prominent compilation: “On the Orthodoxy and Its Relation to Modernity”, which is carried out from the perspective of the correlation of its author’s views with that of his contemporaries: St. Philaret and Nikolai Gogol, whose legacy Bukharev apparently strove to accumulate in his works, though, in doing so, he distanced himself from both of them instead. Secondly, the analysis solves the problem of where lies that dividing line, which serves Bukharev as the main theological basis for his own ideas. Ultimately, the article examines the transition from Christology to culturology in Bukharev’s ideas. The article shows that Bukharev’s reinterpretation of the idea of Providence, more precisely, of such its element as a concept of “God’s acquiescence (popuschenie)” acted in this case as a bridge. In the contrast to many Christian thinkers, who considered acquiescence a deferred retribution for the evil, Bukharev regards acquiescence as Christ’s kenotic acceptance of the world in its sinful state. Such thesis allows him to regard any act, which is realized under God’s acquiescence, as the act performed in Christ. In the conclusion of the article there is a hypothesis, which implies that the appearance of Bukharev’s works in the Era of the Great Reforms was not accidental, but rather connected with the trends and changes of the Russian society of that time, which could be characterized as a transformation of the Christian civilization to a “civilized Christianity”.

Ключевые слова: А. М. Бухарев, Н. В. Гоголь, свт. Филарет, Промысел и попущение, русская кенотическая христология, христианство и цивилизация, эпоха великих реформ

Keywords: A. M. Bukharev, N. V. Gogol, st. Filaret, Divine Providence and God’s acquiescence, Russian kenotic Christology, Christianity and civilization

Аннотация. Основа богословской системы архим. Софрония (Сахарова) — положение о персональности Бога, Источника всего бытия и особенно бытия человека, сообразного в личном характере существования своему Творцу. Личный аскетический подвиг христианина рассматривается о. Софронием как необходимое условие процесса бого- и самопознания в рамках развития ипостасно-природных отношений с Триединым Богом. Архим. Софроний акцентирует внимание на абсолютной ипостасной свободе Бога, никого не принуждающей, но и не принуждаемой внешними подвигами аскета. Богопознание через восприятие нетварных Божественных энергий происходит при актуализации свободного личного произволения человека в аскетическом делании.

Один из важнейших аспектов аскезы, по мнению о. Софрония, раскрывается через откровение, данное преподобному Силуану: «Держи ум твой во аде и не отчаивайся». Парадокс этой максимы состоит в том, что личностное осознание своего внутреннего ада является необходимым условием возрождения и преображения нашей личности. Следуя к основанию перевернутой «пирамиды человечества» с целью соединиться с распятым Христом и опытно проживая принцип самоумаления, аскет восходит до уровня «похожести на Христа».

О. Софроний описывает святоотеческую «культуру сердца», сокрытую в тени распространенного сегодня в мире культа «чистого» интеллекта. Именно сердце представляет собой интегрирующий центр личности, главный орган богопознания, и воспринимает Божественную энергию как преображающую силу. Основанием культуры сердца является Личность Христа — центр и мера бытия.

Существенная сторона личного общения с Богом — гармоничное внутреннее единство ума и сердца и единство с ближними, достигаемое в умно-сердечной молитве, которую о. Софроний именует вершиной всех аскетических деланий. Необходимым условием аскетического подвига бого- и самопознания богослов признает смирение нашей личности в бездерзновенном предстоянии Богу, в осознании того, что всякое познание возможно только в рамках тончайшего личностного подвига общения.

Abstract. The basic notion of the theological system of archim. Sophrony (Sakharov) is the personality of God, the Source of all that exists and especially of human existence, conforming in the personal nature of being to its Creator. The personal ascetic endeavor of a Christian is seen by Fr. Sophrony as a necessary condition for the process of God-knowledge and self-understanding within the development of hypostatic-natural relations with the Triune God. Archim. Sophrony focuses on the absolute hypostatic freedom of God, which does not force anyone, but not compelled itself by any external asceticism. The knowledge of God via perception of uncreated divine energies occurs when a person’s free will is actualized in ascetic activity. According to Fr. Sophrony one of the most important aspects of ascetics is reflected via revelation given to St. Silouan: ‘keep your mind in hell and do not despair’. The paradox of this maxim is that personal awareness of one’s inner hell becomes the necessary condition for the rebirth and transformation of human personality. Proceeding to the foundation of the inverted ‘pyramid of humanity’ in order to unite with the crucified Christ and experiencing the principle of self-humiliation, the ascetic ascends to the level of ‘resemblance to Christ’. Fr. Sophrony describes the patristic ‘culture of the heart’, overshadowed by the cult of ‘pure’ intellect which is widespread in the world today. It is the heart that represents the integrating center of personality, the main tool of God’s knowledge, and assimilates the divine energy as a transforming force. The basis of this culture of the heart is the person of Christ — the center and measure of being. An essential aspect of personal communication with God is the harmonious inner unity of mind and heart, as well as the unity with one’s own kind achieved by mind-heart prayer, which Fr. Sophrony finds to be the peak of all ascetic deeds. The theologian recognizes the humility of our personality, in non-daring stand before God in consciousness that all knowledge is possible only within the framework of the most subtle personal quest of communication, to be a necessary condition for the ascetic endeavor of knowledge of God and of our self.

Ключевые слова: аскетизм, богопознание, самопознание, личность, Христос, Святая Троица, нетварные энергии, ипостасное произволение, несводимость личности к природе, свобода, апофатизм, кенозис, смирение, культура сердца, умно-сердечная молитва, целостность личности, единство человечества

Keywords: asceticism, knowledge of God, self-knowledge, person, Christ, the Holy Trinity, uncreated energies, hypostatic will, irreducibility of the person to nature, freedom, apophaticism, kenosis, humility, culture of the heart, mind-heart prayer, integrity of person, unity of humanity

Аннотация. В предлагаемом исследовании рассматривается вопрос о кафолической природе Церкви и ее осуществлении в соборном институте согласно евхаристической экклезиологии протопресвитера Александра Шмемана. Наряду с соборной системой Церкви рассматривается поместный принцип церковного устройства, которому о. А. Шмеман придает основополагающее значение. По его мнению, эти принципы устройства Церкви, выражающие церковное единство, являются ключевыми для понимания современных церковных проблем и вызовов. В рамках евхаристической экклезиологии особое внимание уделяется соборному институту Церкви и пониманию проблемы первенства в Церкви. Исходя из положений евхаристической экклезиологии, он выделяет ряд проблем в реализации кафоличности Церкви в истории и современной жизни Православной Церкви, указывая на их причины. Исследуется поднятый протопресв. А. Шмеманом вопрос об историческом влиянии государственно-политического и национального факторов на церковное устройство. Бесспорно, решение этих вопросов как в организации и функционировании Поместной Церкви, так и в применении этого принципа в рамках Вселенской Церкви является приоритетной задачей Православной Церкви, о чем свидетельствует сложившаяся в православном мире ситуация. В этом смысле о. А. Шмеман внес существенный вклад в развитие идей евхаристической экклезиологии, которые отразились на богословском и историко-каноническом осмыслении церковного устройства и способствовали поиску практических решений тех вопросов и задач, которые все больше осознаются в нашей церковной действительности.

Abstract. The proposed study deals with the issue of the catholic nature of the Church and its implementation in the collegiality according to the eucharistic ecclesiology of protopresbyter Alexander Schmemann. Along with the conciliar system of the Church, the local principle of church structure is considered, to which Schmemann attaches the utmost importance. In his opinion, these principles of the Church structure, which are reflected in the understanding of the unity of the Church, are key to understanding contemporary church problems and challenges. Within the framework of eucharistic ecclesiology, special attention is paid to the Church catholicity and the understanding of the problem of primacy in the Church. Based on the provisions of eucharistic ecclesiology, A. Schmemann singles out a number of problems in the implementation of the catholicity in the history and modern life of the Orthodox Church, indicating their reasons. The article examines the question of the historical influence of state-political and national factors on the church structure, which was raised by Alexander Shmemann.

Undoubtedly, the solution of these issues both in the organization and functioning of the local Church and in the application of this principle within the universal Church is a priority task of the Orthodox Church, as evidenced by the situation in the Orthodox world. In this sense, A. Schmemann has made a significant contribution to the development of the ideas of eucharistic ecclesiology, which are reflected in the theological and historical-canonical understanding of the church structure, encouraging the search for practical solutions to those issues and problems that are increasingly recognized in our church reality.

Ключевые слова: автокефалия, евхаристическая экклезиология, Евхаристия, единство Церкви, епископ, кафоличность, Поместная Церковь, соборность, соборный институт Церкви

Keywords: autocephaly, bishop, catholicity, collegiality of the Church, conciliar institution of the Church, Eucharist, eucharistic ecclesiology, local Church, unity of the Church

Аннотация. В статье на основании анализа действующего уголовного, гражданского и арбитражного законодательства: предпринята попытка осмысления таких понятий, как «доказательство» и «истина» в церковном судопроизводстве; обоснована возможность выделения этих понятий в церковном праве; показаны различия в формировании элементного состава понятия «доказательство» в современной юридической науке, проведена его историческая ретроспектива; установлено, что юридическая наука в качестве методологической основы теории доказательств рассматривает философское учение о познаваемости мира — теорию познания (гносеологию); приведены существующие в науке дефиниции, полученные с применением метода аналогии права; рассмотрена классификация интуитивного познания; установлено, что классификация понятия интуиции Н. О. Лосского является основой гносеологического анализа и представляет собой не условные элементы, а действующую рабочую схему исследования, которая может быть полностью адаптирована к процессу получения процессуальной информация и фактически является раскрытием процесса познания доказательств; сформулировано философское обоснование понятия «доказательство» и предложен ряд авторских трактовок, образующих в целом основу процесса оценки способов и порядка собирания, закрепления и проверки доказательств; высказано предположение, что предложенное Н. О. Лосским интуитивное познание может лечь в основу методологической основы теории доказательств по церковному судебному процессу; рассматривая формы интуиции, автор пришел к выводу, что концептуальная интуиция является не чем иным как восприятие первым субъектом (свидетелем, экспертом, специалистом и др.) события или части события, либо отдельного действия, имеющего значение для рассмотрения дела в суде; установлено, что динамика процесса интуитивного познания полностью выражена в действиях познающего субъекта, который не отделяется от объекта, так как находится внутри происходящего, что позволяет ему активно применять инструментарий для изучения окружающей действительности; приведено авторское определение понятия «доказательство» в церковном судебном процессе.

Abstract. Based on the analysis of the current criminal, civil and arbitration legislation, the article attempts to comprehend such concepts as “evidence” and “truth” in church proceedings. The author justifies a possibility of highlighting these concepts in church law and shows the differences in forming the elemental composition of the concept of “evidence” in modern legal science, as well as its historical retrospective. It has been established that legal science considers the philosophical doctrine of the cognizability of the world — the theory of knowledge (epistemology) as a methodological basis of the theory of evidence. The article provides the definitions existing in science which are obtained by using the analogy of law method and considers the classification of intuitive cognition. It is found that the classification of the Lossky’s concept of intuition is the basis of epistemological analysis and represents not the conventional elements, but an operating working scheme of research, which can be fully adapted to the process of obtaining procedural information and in fact discloses the process of knowing evidence. The author formulates a philosophical substantiation of the concept of “proof” proposing a number of his interpretations that form the whole basis for the process of evaluating the methods and procedure for collecting, fixing and verifying evidence. It is also suggested that the intuitive knowledge proposed by N. O. Lossky may serve as a methodological basis for the theory of evidence in church litigation. Examining the forms of intuition, the author has concluded that conceptual intuition is nothing more than the perception by the first subject (witness, expert, specialist, etc.) of an event or its part, or of a separate action that is significant for considering a case in court.

It is found that the dynamics of the process of intuitive cognition is fully expressed in the actions of the cognizing subject, which is not separated from the object, since it is inside what is happening, which allows the subject to actively use the tools for studying the surrounding reality. Additionally, the author’s definition of the concept of “evidence” in relation to the church litigation is given.

Ключевые слова: церковное право, доказательство, истина, теория отражения, интуиция, факт

Keywords: church law, proof, truth, theory of reflection, intuition, fact

Аннотация. В «Летопись жизни и литературной деятельности патриарха Никона» (СПб., 2003), подготовленную нами почти два десятилетия назад, включен ряд фактов, связывающих Новгородского митрополита (с 11.03.1649) и Всероссийского патриарха Никона (с 25.07.1652; † 17.08.1681) с двумя северно-русскими монастырями — Кожеозерским и Антониево-Сийским. В первом из них он подвизался почти 7 лет (с 1639 г.), 3 из которых был игуменом (1643–1646). Будучи во втором проездом в Соловецкий монастырь в мае 1652 г., владыка Никон сослал в Кожеозерский монастырь сийского игумена Феодосия (12.01.1644–1652 и 27.02.1662–1687; † 29.10.1688) — человека разносторонних дарований, строгого монашеского правила и заботливого благоустроителя обители, книжника и иконописца, а значит, способного своими трудами не только принести общежитию на Кож-озере пользу, но и удержать хозяйственную и нравственную жизнь обители на уровне, которого ранее достиг своими трудами. В статье предпринята попытка комплексного исследования разных типов источников, характеризующих деятельность в 1640-е гг. двух игуменов: кожеозерского Никона и сийского Феодосия в первый период его настоятельства. Выявляя общие черты в управлении хозяйственной и духовно-нравственной жизнью обителей, склонность двух игуменов к аскетизму и суровому пустынножительству, кратко анализируя их книжную, храмоздательную и иконописную деятельность, автор статьи приходит к выводу, что Никон и Феодосий воспроизводят тип настоятеля-подвижника аскетической традиции, для которого характерны разносторонность действий и многогранность интересов. Сосредоточивая внимание лишь на 1640-х гг., на которые приходятся время игуменства Никона на Кож-озере и первый этап деятельности Феодосия как настоятеля Сийского монастыря, автор показывает, что игумены Феодосий и Никон в дальнейшем разошлись в масштабах и географии охвата их административно-управленческих деяний. Свою жизнь Феодосий связал только с Сийским монастырем, где максимально полно реализовалось все разнообразие его трудов, книжных и художественных пристрастий. Никон свой первый опыт управления монастырем на Кож-озере развил в Московском Новоспасском и в дальнейшем вывел на новый уровень, став основателем и ктитором патриарших монастырей. Воплотив собой монашеско-аскетический тип настоятеля, характеризующийся разнообразием деятельности и интересов на благо монастырского строительства, Никон укоренил его в себе и в дальнейшем развил в образе архипастыря архиерейского корпуса, для которого в многогранности деяний ключевым стало утверждение православия на Русской земле и Москвы как столицы Вселенского Православия.

Abstract. The Chronicle of the Life and Literary Activities of Patriarch Nikon (St. Petersburg, 2003), prepared by the author almost two decades ago, includes a number of facts linking the Novgorod Metropolitan (since 11.03.1649) and the All-Russian Patriarch Nikon (since 07.25.1652; † 17.08. 1681) with the two North-Russian monasteries — the Kozheozersky and Antonievo-Siysky. In the first-mentioned one Nikon labored for almost 7 years (from 1639), running this monastery for 3 years (1643–1646). In the second, being there on his way to Solovetsky Monastery in May 1652, Vladyka Nikon exiled hegumen Theodosius to Kozheozersky Monastery (12.01.1644–1652 and 02.27.1662–1687; † 29.10.1688). A man of versatile talents, scribe and icon painter, the Antonievo-Siysky hegumen Theodosius with his strict monastic way of life, was concerned about monastery improvement and therefore capable of not only benefiting the dormitory on the Kozheozero by his own efforts, but also keeping the economic activity and arranging moral life of the monastery at the level that he had reached himself. The author attempts to conduct a comprehensive study of different types of sources characterizing activities of both Hegumens in the 1640s: Kozheozersky Nikon and Theodosius in the rank of Antonievo-Siysky hegumen. The article reveals common features of the two abbots in managing the economic, spiritual and moral life of the monasteries, their tendency to asceticism and severe desert life, briefly analyzing their book activity, as well as temple building and icon painting activities. The author concludes that Nikon and Theodosius represent the type of a hegumen of the ascetic tradition, which is characterized by versatility of actions and many-sided interests. Focusing only on the 1640s, which fell on the time of Nikon’s governance on the Kozheozero and Theodosius’ ruling in the Siysk monastery, the author has shown that later Nikon and Theodosius diverged in the scale and geographic coverage of their administrative and pastoral activities. Hegumen Theodosius devoted his life only to the Siya Monastery, with a wide diversity of his activity, book and art leanings realized to the fullest. Nikon continued to develop his first experience of managing a monastery in the Moscow Novospassky monastery, having achieved a new level of his managerial capabilities, and became the founder and trustee of the patriarchal monasteries.

Having manifested himself as a monastic and ascetic hegumen, with a variety of activities and interests for the benefit of monastery building, Nikon rooted in this role and later embodied it in the image of the Hierarch of the bishop corps, for whom, above all, the main thing was to assert the Orthodoxy in the Russian land and in Moscow as the capital of Ecumenical Orthodoxy.

Ключевые слова: игумен, митрополит, патриарх Никон, игумен Феодосий, Кожеозерский монастырь, Антониево-Сийский монастырь, подвижники-настоятели монастыря, многогранность действий, комплексный подход

Keywords: hegumen, metropolitan, Patriarch Nikon, hegumen Theodosius, Kozheozersky monastery, Antonievo-Siysky monastery, monastic and ascetic type of the monastery hegumen, versatility of actions, an integrated approach

Аннотация. В работе представлены материалы по книжной археографии кирилловской традиции. Статья продолжает знакомить читателей со старопечатными книгами из собрания Православного музея Верхотурского Свято-Николаевского мужского монастыря. Она содержит научное описание 10-ти книг последней трети XVIII — начала XIX в. 4 книги выпущены в Москве в царствование Екатерины II типографией Святейшего Синода. Это Евангелие (май 1774 г.), Минея праздничная (январь 1785 г.), декабрьская служебная Минея (ноябрь 1788 г.) и первая часть Октоиха (март 1792 г.). Остальные книги — старообрядческой печати. В Вильно в типографии Свято-Троицкого униатского монастыря, печатавшего, как известно, книги по заказу старообрядцев, была изготовлена Псалтирь (около 1780 г.). Другую книгу — Часовник напечатали в Клинцовском посаде (Черниговская губ.) в типографии купца Дмитрия Степановича Рукавишникова в сентябре 1786 г. Три книги — Псалтирь (конец 1780-х гг.), Цветник аввы Дорофея (конец 1780-х гг.) и Канонник (не ранее 1795 г.) связаны с именем другого клинцовского типографа, Федора Кузмича Карташева. Последняя из описанных книг является конволютом. В ней под общим переплетом объединены два издания — Псалтирь (не ранее 1804 г.) и Месяцеслов (не ранее 1804 г.), напечатанные в городке Махновка (Киевская губ.) в типографии, принадлежащей купцу Степану Селезневу.

Abstract. The paper contains materials on book archeography of the Cyrillic tradition. The author continues to introduce to readers old printed books from the collection of the Orthodox Museum of Verkhoturye St. Nicholas Monastery. The article presents a scientific description of ten books of the last third of the 18th — early 19th centuries. The four of them were published during the reign of Catherine II by the Holy Synod typography in Moscow. These are Gospel (of May, 1774), Festal Menaion (January, 1785), December Menaion for services (November, 1788) and the first part of Octoechos (March, 1792). Other books are of the Old Believers’ press. One of the Psalm-books was published in Vilna, in the printing house of Uniate Holy Trinity Monastery, where, as is known, they printed books on request of Old Believers (about 1780). The Book of Hours was published at the printing house of merchant Dmitry Stepanovich Rukavishnikov in Klintsovsky Posad (Chernigov gubernia) in September 1786. Three books — the Psalter (of late 1780s), the “Flower Garden of Abba Dorotheus” (late 1780s) and Canonnik (not earlier than 1795) — are associated with the name of another Klintsovo publisher, Fyodor Kuzmich Kartashev. And a convoluted edition is the last one of the described. It combines two volumes under a common binding: Psalter (not earlier than 1804) and Menologion (not earlier than 1804), printed in the town of Makhnovka (Kiev province) in a printing house owned by merchant Stepan Seleznev.

Ключевые слова: Православный музей Верхотурского Свято-Николаевского мужского монастыря, камеральная книжная археография, старопечатная книга XVIII — начала XIX вв.

Keywords: Orthodox Museum of Verkhoturye St. Nicholas Monastery, Cameral book archeography, old printed book of the 18th — early 19th centuries

Аннотация. В статье на примере Пермской губернии анализируются изменения в системе образования, связанные с передачей церковно-приходских школ в ведение органов местного самоуправления. Революция 1917 г. сыграла колоссальную роль в судьбе Церкви, земства, городских дум, других общественных институтов в центре и на местах. Они вынуждены были вступить в политическую борьбу. Борьба за власть на местах неизбежно влекла трансформацию традиционной деятельности старых институтов. Особенно заметно это отразилось в сфере образования. В новых революционных условиях органы самоуправления при поддержке центральной власти осуществили попытку создания единой образовательной сети. Образование должно было стать общедоступным. Ключевой в этом процессе стала передача церковно-приходских школ в ведение земства. В реальности осуществить этот переход за короткий срок было затруднительно, каждый конкретный случай земству и Церкви приходилось согласовывать отдельно, учитывая общие интересы. В результате процесс сильно затянулся, к 1918 г. органы местного самоуправления так и не успели создать единую систему школ в губернии. Окончательная передача церковных учебных заведений светским органам была реализована советской властью уже без участия земства, городских дум и Церкви. В современной историографии отражены лишь общие тенденции в сфере образования. Специальных исследований, призванных проанализировать процесс перехода церковно-приходских школ в ведение органов самоуправления на местном уровне в условиях революции, до сих пор не проводилось. Целью работы стала попытка анализа региональных особенностей перехода церковно-приходских школ в ведение органов местного самоуправления в контексте новой политики просвещения. Методологической основой исследования стала теория модернизации, так как именно она наиболее полно позволяет раскрыть проблемы изменения системы образования в условиях революции. Научная новизна исследования заключается в комплексном изучении становления новой системы образования на территории Пермской губернии в 1917 г. При проведении исследования был использован значительный массив архивных источников. На основе этих данных делаются выводы о новых явлениях в сфере образования, вызванных революционной ситуацией, на материалах Пермской губернии.

Abstract. The article analyzes changes in the education system, linked to transfer of parish schools to local self-government institutions in the Perm region. The revolution of 1917 played a significant role in the life of zemstvos and city dumas. In terms of competition for political power education had an important meaning. Under the new revolutionary conditions self-government institutions made an attempt to create a universal education system with support from central government. Education must have become publicly available. The transfer of the parish schools’ management to zemstvos was a key moment.

However, this process faced numerous obstacles, as every certain case had to be finalized separately by zemstvo and the church considering their common interests. As a result, it took quite a long time; by 1918 local self-government institutions had failed to form a universal school system in the region. Control over the parish education institutions was finally transferred to secular jurisdiction by the soviet government with no participation of zemstvo, city council or the church. The modern historiography reflects only general tendencies in the sphere of education. No specific researches aimed at analysis of transfer of parish schools administration to local self-government institutions at the time of revolution have been implemented until now. The author makes an attempt to analyze regional features of the transition of parish schools to the jurisdiction of local governments within the context of the new education policy. The modernization theory serving as a methodological basis of this research provides a comprehensive approach to the study of changes in the education system under the revolution. The scientific novelty of the research lies in the integrated study of the new educational system formation on the territory of Perm region in 1917. The research rests on an impressive volume of archive sources. The information obtained has permitted to draw conclusions about new phenomena in the field of education, generated by the revolution, on the example of Perm region.

Ключевые слова: Церковь; местное самоуправление; революция; церковное образование; церковно-приходские школы; земство; городские думы; локальная история

Keywords: Church, local self-government, revolution, parish education, parish schools, zemstvo city duma, local history

Аннотация. В 2020 году исполнилось 150 лет со дня рождения Петра Петровича Покрышкина (1870–1922) — выдающегося русского архитектора-реставратора, академика, основным направлением деятельности которого было восстановление памятников древнерусского храмового зодчества и живописи. Наиболее длительный период профессиональной деятельности П. П. Покрышкина (1902–1919 гг.) был непосредственно связан с Императорской Археологической комиссией (Санкт-Петербург) и Императорской Академией художеств. Выработанные им принципы и методы легли в основу российской, а затем, в некоторой степени, и советской реставрационной школы.

Его деятельность по охране, исследованию и восстановлению памятников культурного наследия на протяжении двух десятилетий была в высшей степени профессиональной и имела большой успех, в связи с чем его решение об уходе с государственной службы, которая у П. П. Покрышкина скорее имела характер служения, и принятии священного сана оказалось малопонятным и труднообъяснимым для его коллег-реставраторов. Перебравшись в 1920 г. из Петрограда в провинциальный городок Лукоянов Нижегородской губернии, бывший главный реставратор Российской империи продолжил свое служение Церкви и обществу, будучи рукоположен в сан иерея. Там, в Лукоянове, в 1922 г. отец Петр и окончил свой земной путь.

Однако, несмотря на выдающиеся достижения и заслуги в деле охраны памятников культурного наследия, имя П. П. Покрышкина практически неизвестно в широких кругах наших соотечественников. Пытаясь, насколько возможно, восполнить этот пробел, обратим внимание также на то, что священническое служение его, пусть и длилось всего полтора года, воспринималось им самим как главное дело его жизни.

Цель данной статьи — исследование жизненного пути и творчества П. П. Покрышкина, попытка представить его образ не только как архитектора-реставратора или как священнослужителя, а как цельной личности, в которой гармонично и последовательно нашли свое выражение две эти ипостаси; личности, проходившей на протяжении всей жизни путь духовного роста и развития, завершение которого, пусть и казавшееся современникам неожиданным, нам представляется совершенно логичным и, если угодно, даже промыслительным.

С этой целью показано, как повлияло на характер деятельности П. П. Покрышкина его семейное воспитание, какое отражение в ней нашли его религиозные убеждения, проанализированы некоторые спорные факты его биографии, связанные с обстоятельствами ухода Петра Петровича из профессии, дана краткая оценка его вклада в науку и приведен ряд имен заслуженных учеников, единомышленников и последователей, составивших «школу Покрышкина». Таким образом, последовательно представив жизненный путь П. П. Покрышкина на основании как опубликованных, так и неопубликованных (архивных) источников, составлен краткий словесный портрет личности отца Петра — верного сына своей Отчизны, архитектора, реставратора и священнослужителя.

Abstract. Last year marked the 150th anniversary of the birth of Petr Petrovich Pokryshkin (1870–1922), an outstanding Russian architect-restorer and academic, whose main activity was the restoration of monuments of ancient Russian temple architecture and icon-painting. The longest period of professional activity of P. Р. Pokryshkin (1902–1919) was directly connected with the Imperial Archaeological Commission (Saint Petersburg) and the Imperial Academy of Arts. The principles and methods developed by him formed the basis of the Russian restoration school and later, to some extent, the Soviet one. His successful work on the protection, research and restoration of cultural heritage monuments which lasted for 2 decades and looked more like devotion than just a job was so professional and meaningful to Pokryshkin himself that his decision to leave public service and take Holy orders turned out to be incomprehensible and difficult to explain to his colleagues-restorers. After moving from Petrograd to the provincial town of Lukoyanov in the Nizhny Novgorod province in 1920, the former Chief Restorer of the Russian Empire continued serving to the Church and society, being ordained a priest and then an Archpriest. There, in Lukoyanov, Father Petr finished his earthly career in 1922. However, despite the outstanding achievements and merits of P. P. Pokryshkin in the protection of cultural heritage monuments, his name is practically unknown to our compatriots. Remedying this situation, the author has emphasized that even though the priestly ministry of Fr. Petr lasted only a year and a half, Petr Petrovich considered it as a matter of his whole life. The purpose of the article is to explore the life and creativity of P. Pokryshkin, try to convey his image not just as a set of images of an architect, restorer and priest, but as an integral personality, in which both hypostases are harmoniously and consistently reflected, and to show the correlation of the spiritual growth of his personality with the logical and even providential completion of his spiritual development in the ministry of a priest, even if it seemed unexpected to Fr. Petr’s contemporaries. To achieve this goal, it has been shown how family education influenced the nature of Pokryshkin’s activities and the way his religious beliefs were reflected in it. Some controversial facts of his biography related to the circumstances of Petr Petrovich’s departure from the profession are analyzed and a brief assessment of his contribution to science is given; the author has also listed the names of the academician’s followers and disciples who continued his endeavors and made up the “Pokryshkin’s scientific direction”.

Thus, consistently presenting the life path of P. P. Pokryshkin on the basis of both published and unpublished (archival) sources, the author depicts a verbal portrait of the personality of Father Petr as a faithful son of his Fatherland, an architect, restorer and priest.

Ключевые слова: Петр Петрович Покрышкин, архитектор, реставратор, священнослужитель, памятник, культурное наследие, церковное искусство, древнерусское зодчество, древнерусская живопись, теория реставрации

Keywords: Priest P. P. Pokryshkin, architect, restorer, clergyman, monument, cultural heritage, church art, ancient Russian architecture, ancient Russian painting, restoration theory

Аннотация. Статья посвящена возрождению православной религиозной жизни на российском Дальнем Востоке в конце 1980-х — 1990-е гг. Трансформация религиозного законодательства в рамках общественно-политических изменений, происшедших в России за последние 25–30 лет, оказала самое серьезное влияние на религиозную жизнь, изменив положение религиозных объединений и существенно расширив религиозные свободы граждан. Начало этим изменениям было положено законом «О свободе вероисповеданий» (1990) и новый импульс предопределен ныне действующим законом «О свободе совести и о религиозных объединениях» (1997). В начале 1990-х гг. на Дальнем Востоке России православная религиозная традиция практически отсутствовала. Это было связано не только с антирелигиозной политикой советской власти, но и с особенностями хозяйственного и культурного освоения региона, а также миграционной политикой государства. Активное возрождение структур Русской Православной Церкви Московского Патриархата в регионе начинается с возрождения самостоятельной Хабаровской и Владивостокской епархии и назначения на Хабаровскую кафедру епископа Гавриила (Стеблюченко). Цели данной статьи — установление основных направлений деятельности дальневосточных епархий по возрождению православной религиозной традиции на российском Дальнем Востоке в ходе трансформации вероисповедной политики в 1990-е гг., а также изучение форм взаимодействия епархиальных структур с органами власти. Источниковая база исследования представлена двумя группами материалов. Первая —полевой дневник автора, составленный на основе включенного наблюдения мероприятий, проводимых Русской Православной Церковью, встреч со священниками и представителями краевых/областных и муниципальных органов власти и личный архив автора, который содержит копии документов и материалов по истории дальневосточных епархий. Вторая часть источников — материалы текущих архивов отделов по связям с общественными и религиозными организациями администраций субъектов Дальнего Востока, материалы государственных архивов краев и областей Дальнего Востока России, публикации в православных и светских средствах массовой информации. Методология, избранная автором для настоящего исследования, включает в себя компаративный анализ, предполагающий выделение наиболее существенных проблем, стоящих перед дальневосточными епископами и епархиальными структурами в ходе трансформации вероисповедной политики в 1990-е гг. и возрождения православной религиозной традиции.

Abstract. The article describes a course of changes in the revival of Orthodox religious life in the Russian Far East in the late 1980s and 1990s. The transformation of religious legislation within the framework of social and political changes that took place in Russia for the past 25–30 years has had the most serious impact on religious life, changing the situation of religious associations and significantly expanding the religious freedoms of citizens. These changes were initiated by the Freedom of Religion Act (1990) and the new impetus was predetermined by the current Law on Freedom of Conscience and Religious Associations (1997). In the early 1990s, there was virtually no Orthodox religious tradition in the Russian Far East. This was due not only to the anti-religious policy of the Soviet government, but also to the peculiarities of economic and cultural development of the region, as well as the migration policy of the state. The active revival of the structures of the Russian Orthodox Church (Moscow Patriarchate) in the region begins with the revival of the independent Khabarovsk and Vladivostok diocese and the appointment of Bishop Gabriel (Stebluchenko) to the Khabarovsk pulpit. The purpose of this article is: to establish the main activities of the Far Eastern dioceses to revive the Orthodox religious tradition in the Russian Far East during the transformation of religious policy in the 1990s; and to study the forms of interaction between diocesan structures and authorities. The study’s source base is represented by two groups of materials. The first is the author’s field diary, based on the observation of activities conducted by the ROC (MP) and meetings with priests and representatives of regional and municipal authorities, as well as the author’s personal archive, which contains copies of documents and materials on the history of the Far Eastern dioceses. The second part of the sources represents materials of the current archives of the departments of relations with public and religious organizations of the administrations of the Far East entities, the materials of the state archives of the regions and territories of the Russian Far East, as well as the publications in the Orthodox and secular media. The methodology chosen by the author for this study includes a comparative analysis that highlights the most significant problems facing Far Eastern bishops and diocesan structures during the transformation of religious politics in the 1990s and the revival of the Orthodox religious tradition.

Ключевые слова: Дальний Восток России, Русская Православная Церковь, монастыри, православное образование, миссионерская деятельность, дальневосточные епархии, священнослужители, верующие, реституция, храмы

Keywords: Far East of Russia, Russian Orthodox Church, monasteries, Orthodox education, missionary activities, Far Eastern dioceses, clergy, believers, restitution, temples