Вестник Екатеринбургской духовной семинарии. 2016. №4(16).

В данной статье предлагается оценить различия идеологических и практических ориентаций современных российских священников, опираясь на понятие имплицитной теологии. Существующие фиксации состояния православной религиозности и степени развития приходской активности требуют детальной интерпретации. Наиболее распространенные способы их объяснения – отсылка к тем или иным внешним факторам. Несмотря на оправданность подобного подхода, на наш взгляд, при анализе современной российской (православной) религиозности меньше внимания уделяют внутренним факторам, влияющим на ситуацию, – таким, например, как специфика мотивации ключевых агентов потенциальных изменений – активных мирян и священников. Кажется правдоподобным, что от того, как они видят собственные задачи, задачи Церкви в мире, смысл своего действия с религиозной точки зрения, также должны зависеть происходящие (или отсутствующие) перемены. Тезис о том, что интерпретация догматических идей может идти в разных направлениях и от того или иного направления этой интерпретации может зависеть развитость тех или иных практик, со времен Макса Вебера остается популярным в религиоведении и смежных дисциплинах. Исследователи использовали разные категории, чтобы зафиксировать те или иные результаты в рамках подобного подхода, например, «стиль жизни» (Lebensführung), имплицитная религия (implicit religion), невидимая религия (invisible religion), имплицитная теология (implicit theology) и другие. В данной работе, используя понятие имплицитной теологии, автор на основании эмпирических данных предлагает свой вариант типологизации священников в современной России.
In this article we propose to evaluate the differences between ideological and practical orientations of the modern Russian priests, relying on the concept of implicit theology. Available statistic evidence concerning the Orthodox religiosity and the degree of development of parish activities is often surprising and requires detailed interpretation. The most frequent method for their explanation is a reference to some external factors. Despite the pertinence of such an approach, in the course of analysis of the contemporary Russian (Orthodox) religiosity, in our view, less attention is paid to the internal factors that can cause such a situation – such as, e. g., specific motivations of active laity and priests as key agents of potential change. It seems plausible that changes or their absence should be dependent from the way these actors see the meaning of their own tasks, the tasks of the Church in the world and their actions from the religious point of view. Since Max Weber in religious studies and related disciplines the idea remains popular that an interpretation of dogmatic ideas can be a factor of development of certain social practices. Scholars have used different categories to secure certain results in the framework of this approach – you can remember the categories such as Lebensführung (lifestyle), implicit religion, invisible religion, implicit theology, etc. In this article the author, focusing on the concept of implicit theology, offers his own version of the typology of the current Russian priests on the basis of empirical data.

Имплицитная Теология, Священник, Современная Российская Религиозность, Религиозная Мотивация, Социальная Работа, Духовенство, Социология Религии, Практическое Богословие, Типологизация, Implicit Theology, Priest, Modern Religiosity, Religious Motivation, Social Work, Clergy, Sociology Of Religion, Practical Theology, Typologisation (Typological Approach)

Рассмотрение истории древнерусских монастырей не может быть полным без исследования института донаторства или ктиторства. Он являлся неотъемлемой частью церковной жизни, обеспечивая храмы и иноческие общины необходимыми средствами и ресурсами для поддержания строительных работ, украшения убранства церквей и обеспечения братских трапез продуктами. В историографии неоднократно обращались к проблемам донаторства в Киевской Руси, однако основное внимание исследователей было обращено к вопросам храмового строительства и классификации монастырей. Между тем сам институт ктиторов не исследовался. Вне внимания историков Церкви оказались и вопросы взаимодействия древнерусских ктиторов с монастырями и епископскими кафедрами. К сожалению, почти не разработаны канонически-правовые аспекты деятельности ктиторов на Руси. Не вызывает сомнения тот факт, что определяющее влияние на формирование канонических норм в Древней Руси сыграло влияние византийского церковного и государственного права. Поэтому представляет интерес сопоставление византийской практики канонически-правового регулирования действий ктиторов с той ситуацией, какая складывалась в землях Древней Руси между монастырями, ктиторами и епископскими кафедрами. Не менее важной видится постановка вопроса адекватности использования терминов «ктитор» или «патрон» в отношении реалий восточно-славянского общества и его правовой системы. Данное затруднение объясняется тем, что в византийском законодательстве упомянутые термины использовались лишь при характеристике определенных отношений. Поэтому употребляемая в современной российской историографии терминология для описания канонической ситуации на Руси XI-XIII вв. не всегда совпадает с теми смыслами, какими рассматриваемые феномены наделялись в византийском праве. К тому же, к сожалению, состояние (содержание) древнерусских источников таково, что существенно затрудняет рассмотрение обозначенной проблемы. Тем не менее, при определенном прочтении известных памятников ситуация не видится совершенно неразрешимой. В представленной статье предпринята попытка предварительного анализа института донаторов в Киевской Руси на примере начального этапа истории Киево-Печерского монастыря.
An investigation of the Old Russian monasteries cannot be complete without an analysis of such a phenomenon as “ktetor” or donator system. It was a part and parcel of the ecclesiastical life and provided the temple and monastic communities with all kinds of necessary materials for construction and decoration of churches. It also supplied food for the monastic refectories. The problem of the donator system in the Kievan Rus has been often considered by historians, although they do prefer paying more attention to the aspects of church construction and monastery classification. At the same time the phenomenon of donators has not yet been analyzed. The relations between the Old Russian donators, on the one hand, and the episcopacy or monasteries, on the other hand, remain unexplored. Regretfully enough, the canonical and legal aspects of the Old Russian donator system are practically out of historians’ attention. No doubt that the canonical rules of the Old Russian Church was greatly influenced by the Byzantine ecclesiastical and civil law. So it is rather interesting to compare the Byzantine canonical and legal regulations of donators’ activity with the interaction between the Old Russian monasteries, donators and bishoprics. The usage of the terms “ktetor” (donator) and “patron” (sponsor) is also meaningful in what the realities of the East Slavonic society and its legal system is concerned. The point is that in the Byzantine legislation these terms had been used for some specific relationships only. It means that the above mentioned terms are not quite correct when describing the canonical situation in the pre-Mongol Russia of the 11th to 13th centuries, as the terms in question sometimes tend to define some phenomena rather unlike those that had become the subject of the Byzantine legislation. Another difficulty is connected with the poor state of the Old Russian texts which aggravates the investigation. Nevertheless, the problem can be solved if historians make definite efforts in reading the available sources. The author of the article presents a preliminary analysis of the donator system in the Kievan Rus, based on the early history of the Kievan Cave monastery (Kievo-Pecherskaya Lavra).

Каноническое Право В Древней Руси, Древнерусское Ктиторство, Ктиторские Храмы Киевской Руси, История Русской Православной Церкви, Киевская Русь, Древнерусское Монашество, Церковно-Государственные Отношения В Древней Руси, The Old Russian Canon Law, The Old Russian Donator System, Donator Churches Of The Kievan Rus,History Of The Russian Orthodox Church, KIEVAN RUS, OLD RUSSIAN MONASTICISM, THE RELATIONS BETWEEN CHURCH AND STATE IN THE ANCIENT RUS

В статье рассматривается памятник лицевого шитья, датированный XV-XVI вв. Пелена представляет собой вышитое изображение выноса иконы Божией Матери «Одигитрия» (Ил. 1). В центре вышита фигура человека, несущего образ. По сторонам от центральной фигуры располагаются участники процессии в 3-4 ряда. Среди участников принято выделять царствующих особ и духовенство. Предположение, сделанное М. В. Щепкиной, относило шитую пелену к мастерской великой княгини Елены Волошанки. Эта атрибуция была воспринята рядом исследователей, оставив нерешенными ряд вопросов. Так, одним из ключевых вопросов истории ереси жидовствующих является вопрос отношения к инакомыслящим невестки великого князя Иоанна III – Елены. Существование пелены, атрибутированной мастерской княгини-еретички, ставит под сомнение слова известного борца с новгородско-московской ересью – преподобного Иосифа Волоцкого, который свидетельствовал о принадлежности супруги покойного князя Иоанна Молодого к антиобщественным явлениям средневековой Руси. Изучение существующей историографии и анализ выводов, сделанных учеными, позволяют убедиться в ошибочности выводов, сделанных М. В. Щепкиной. Убедительные доводы А. С. Преображенского о том, что пелена является произведением, созданным по всем нормам и правилам средневековой иконографии в сербских традициях, позволяют заняться поиском общей для многих стран иконографической темы. Для славянских стран большое значение имел вопрос константинопольского наследия, при том, что данный интерес имел отношение скорее к обрядовой и идеологической стороне, нежели к политической преемственности. Мнение вышеназванного ученого о том, что прототипом шитой пелены могли являться росписи Успенского собора Московского Кремля, представляется в данном случае не совсем точным. Скорее всего, необходимо искать общие иконографические аналоги, которые стали живописным образцом для ряда отечественных произведений искусства. Вероятнее всего, памятник, созданный на Руси, был призван занять определенное место среди отечественных идеологем.
The contribution discusses an example of the Old Russian embroidery dating back to the 15th or 16th century. The pall is an embroidered image of the removal of the icon of the Virgin called Hodegetria. In the center there is the embroidered human figure carrying the image. The figure is flanked with the participants of the procession arranged in 3 or 4 rows. Among the participants the reigning persons and the clergy are usually singled out. M. V. Shchepkina attributed the embroidered Pall to the workshop of the Grand Duchess Helena Voloshanka. Although it left some questions unsolved, this attribution was accepted by a number of researchers. So, one of the key issues in the history of the Judaizers’ heresy is the question of Helena’s, the daughter-in-law of the Grand Duke John III, attitude toward the dissenters. The existence of this Pall, attributed to the workshop of the heretic princess, casts doubt on the words by the famous fighter against the Novgorod and Moscow heresy, i. e., St. Joseph of Volotsk, who testified that the wife of the deceased Prince John the Young had belonged to the antisocial phenomena of the medieval Russia. A study of the historiography and an analysis of the scholars’ findings make sure that M. V. Shchepkina’s conclusions contain an error. The convincing arguments of A. S. Preobrazhensky that the Pall is an oeuvre created according to all the rules and regulations of the medieval Serbian iconography, allow one to seek an iconographic theme which could be common for many countries. For the Slavic countries the question of the Constantinopolitan heritage was of great importance, despite the fact that this interest had more to do with ritual and ideology than to the political continuity. M. V. Shchepkina’s opinion that a prototype of the Pall could be the murals of the Assumption Cathedral of the Moscow Kremlin is not entirely accurate in this case. Perhaps it is necessary to look for common iconographic counterparts which became magnificent artistic models for a lot of Russian works of art. Most likely, the Pall, created in Russia, was to take a proper place among other national ideological constructions of pivotal importance.

Пелена, Елена Волошанка, Жидовствующие, Лицевое Шитье, Иосиф Волоцкий, Успенский Собор, The Pall, Helena Voloshanka, Judaizers, Embroidery, Joseph Of Volotsk, Cathedral Of The Assumption

Творчество Даниила, митрополита Московского, приходится на сложный и ответственный период истории проповедничества, когда на Руси, по словам В. Жмакина, народ отвык от проповеди и положение истинных пастырей Церкви было тяжелым. Даниил способствовал возрождению русской традиции проповеднического искусства, но не вошел в историю гомилетики. Его богословские суждения не отличаются самостоятельностью. Как церковный писатель и публицист Даниил интересен в первую очередь сочинениями, посвященными нравственно-религиозным темам. Нравственная личность Московского митрополита не имеет однозначной характеристики, но в вопросах нравственного богословия он выступил ревностным его служителем. Основной писательский принцип Даниила – «учить от Божественных Писаний», поэтому священное слово лежит в основе авторского замысла его сочинений. Общим моментом в содержании Слов «Соборника» и многочисленных посланий митрополита является учение о соблюдении нравственного закона, что, согласно классификации М. А. Олесницкого, составляет вторую часть нравственного богословия. Учение о нравственности у Даниила очень аскетично. Круг вопросов нравственного характера связан с бытовой жизнью человека. Он не поднимался до тем гражданского, социального или политического содержания, как Максим Грек. Доминантой в системе нравственных воззрений Даниила является учение о духовной любви, основанное на апостольских посланиях Иоанна и Павла. Ориентируясь на него, проповедник обсуждает нравственные правила благочестия. Чревоугодию, пьянству, роскоши, развлечениям, блуду, тщеславию, осуждению, клевете, зависти и другим плотским человеческим порокам, которые мастерски изображены в виде живописных картин, Даниил просит противопоставить целомудрие и чистоту помыслов, милость, долготерпение, смирение, кротость, незлобивость, на этих этических понятиях построены его традиционные наставления. Проповедник призывает исцелять падших и прельщенных двумя видами спасительных речей – «сладостными словесами» и «свирепыми врачеваниями», но с хранением в сердце милости. Обличительные мотивы наиболее выразительны в творчестве митрополита. Для его богословия важно не только преподнести учение, но и дать советы в житейских делах, адресованные как конкретному человеку, так и всем пасомым.
The creation of Daniel, Metropolitan of Moscow, marked a complicated and crucial period in the history of Russian preaching. According to V. Zhmakin, at that time the Russian people weaned from sermon and the true pastors of the Church were in desperate straits. Daniel contributed to the rebirth of the Russian tradition of preaching, but he has not gone down in the history of homiletics. His theological opinion is not really independent. As a Church writer and publicist, Daniel is interesting, first of all, because of his works which are devoted to moral and religious topics. The moral personality of the Metropolitan of Moscow cannot be characterized uniquely, but, as for the moral theology, he turned out to be its staunch defender. The main writing principle of Daniel was ‘to teach from the Holy Writ’, and this is why the holy word underlies the design of his works. The common trait for the “Sobornik” sermons and the Metropolitan’s numerous epistles is a doctrine about observing the moral law. It is, according to M. A. Olesnitsky’s classification, the second part of the moral theology. The moral doctrine of Daniel is very ascetic. Moral issues are related to a people’s way of life. He did not bring up civil, social or political issues, as Maximus the Greek did. The dominating idea of Daniel’s moral principles is the doctrine of spiritual love, based on the Epistles of St. John and St. Paul. Being guided by this doctrine, the preacher discusses moral rules of piety. Daniel begs to oppose chastity, pure intentions, mercy, long-suffering, resignations, meekness, gentleness to gluttony, drunkenness, profusion, entertainment, lechery, vanity, condemnation, slander, jealousy and the other carnal human vices, that are skillfully depicted in vivid canvases. His traditional admonitions are based on these ethic ideas. The preacher calls to heal the fallen and tempted with the two kinds of saving speeches, i. e., the ‘sweet words’ and the ‘furious healings’, but keeping the heart merciful. Revealing motives are the most expressive in the Metropolitan’s creative work. For his theology, it is significant not just to give a doctrine, but also to advice something about everyday life both to a particular person and to the whole congregation.

Нравственное Богословие, Церковная Публицистика, Митрополит Даниил, Поучение, Послание, Проповедь, “Соборник”, Духовная Любовь, Человеческие Пороки, Moral Theology, The Ecclesiastical Journalism, Metropolitan Daniel, Sermon, Epistle, Homily, “Sobornik”, Spiritual Love, Human Vices

В статье представлены жизненный путь и предпринимательская деятельность крупного вологодского купца Г. М. Фетиева. На основе широкой документальной базы (акты, писцовые, переписные, таможенные книги) анализируются линии взаимодействия Фетиева с местными духовными учреждениями – архиерейским домом, монастырями, церквями. Существенно новым моментом в рассмотрении биографии и торговли Фетиева является анализ новооткрытой записной книги крепостных актов Владимирской церкви в г. Вологде 1617-1756 гг., прихожанином и ктитором которой он был на протяжении всей жизни. Поставлен вопрос о патронатных отношениях торговой верхушки горожан к их приходской церкви, коллективных и индивидуальных религиозных практиках. Большое место отведено анализу уникального документального памятника – духовного завещания Фетиева 1683 г., его структуре, содержанию, источниковедческой и архивоведческой характеристике. Приведены малоизученные в литературе данные об аресте и тюремном заключении Фетиева в Сыскном приказе в Москве в течение нескольких месяцев в конце 1676 – начале 1677 г. Процесс объяснялся подозрениями его в колдовстве, чернокнижии и заговорных письмах. Показан широкий социальный состав контрагентов этого купца – от первостепенных церковных иерархов и верхушки московской знати до простых посадских людей и крестьян. Органической частью работы является иллюстративный материал – портрет Фетиева из экспозиции Вологодского музея-заповедника и фрагмент его завещания, опубликованный в статье В. Н. Трапезникова. Портрет и завещание до начала ХХ в. хранились в церковной ризнице, наряду с некоторыми другими вкладными предметами.
The article provides some data concerning the biography and commercial activities of G. M. Fetiev, a prominent merchant from Vologda. Fetiev’s interactions with the local religious organizations like the Bishop’s House, the local monasteries and churches are analyzed on the basis of a wide documentary base (acts, scribes’ books “Pistsovye”, censuses and customs books). It becomes a substantial supplement to Fetiev’s biographical data when a newfound book of 1617-1756 has been analyzed as it contains Serf Acts from St. Vladimir Church in Vologda, where Fetiev was a parishioner, having stayed its warden and ktetor (sponsor) for all his life. The author raises the questions of the patronage relations of the upper trade town people towards their parish Church, as well as of group and individual religious practices. Great attention is given to the analysis of such unique documentary monument as the spiritual Will of Fetiev written in 1683, to its structure, content and to the description of the source and its archival features. The article provides mostly unknown details concerning the arrest and jailing of Fetiev in the Moscow Investigation department during several months in late 1676 till early 1677. The reason of Fetiev’s arrest was that he became suspected of witch crafting, black magic and sorcery letters. A wide range of Fetiev’s counterparties is shown here – from the Church hierarchy and the top of Moscow nobility to the common townspeople and ordinary peasants. Another sufficient part of the article is the illustrative material, including a portrait of Fetiev from the collection of the Vologda regional Museum and a fragment of his Will publicated in V. Trapeznikov’s article. The portrait and the Will had been kept along with some other charitable endowments in the sacristy of the Church till the early 20th century.

Купечество, Город, Приходская Церковь, Монастыри, Архиерейский Дом, Merchants, Town, Parish Church, Monasteries, Bishop’s House

Статья посвящена раннему периоду истории православия в одном из старейших городов Западной Сибири – Туринске, основанном в 1600 г. На основе архивных и опубликованных документов реконструируется процесс появления в городе первых церквей и монастырей, их размещение в городском пространстве, объясняется выбор посвящений престолов. Устанавливается, что к началу XVIII в. православный ландшафт Туринска также формировали часовни и проезжие башни, имевшие названия, связанные с православием. Выдвигается версия, что происхождение этих названий связано с помещенными над воротами иконами. Автор приходит к выводу, что сформированный в XVII в. православный ландшафт Туринска не претерпел качественных изменений в первой половине XVIII в., несмотря на большой пожар 1704 г.
The contribution is devoted to the early Orthodox period in Turinsk, one of the eldest towns in the Western Siberia, which was founded in 1600. Using different archive information and various published documents, the author reconstructs that historical period when the first churches and monasteries appeared in Turinsk, describes their location and the way some Saints’ names were chosen for the dedication of communion-tables. The article shows that by the beginning of the 18th century there had been also chapels and passing-gates which influenced the cityscape and were named according to the Orthodox tradition. In the author’s opinion, these chapels and passing-gates were named after the icons placed above the gates. In conclusion it is said that the

Orthodox cityscape of Turinsk, such as it had formed in the 17th century has got almost no change by the first half of the 18th century, despite the great fire of 1704.
Сибирь, Туринск, Православный Ландшафт, Приходская Церковь, Монастырь, Часовня

Статья раскрывает малоизвестные страницы истории духовного образования в России. На примере созданной по приказу Петра I в новой столице страны Санкт-Петербурге Александро-Невской духовной семинарии до ее преобразования в Главную семинарию (1721-1788 гг.) показана жизнь духовных учебных заведений в указанный период. Материалы статьи знакомят читателей с накопленными автором в ходе изучения данного отрезка истории Санкт-Петербургской епархии сведениями о различных аспектах формирования новой столичной духовной школы: рассматриваются причины создания Александро-Невской духовной семинарии, показываются процесс ее становления, проблемы, возникавшие при создании семинарии и в процессе ее функционирования, соответствующий духу времени подход к решению одной из них – недобору учащихся. На основе архивных данных Санкт-Петербургской епархии представлены данные о социальном составе и количестве учащихся. По данным документов Центрального государственного исторического архива Санкт-Петербурга и ряда монографий приводятся сведения о применявшихся в указанный период методах обучения и воспитания учащихся, в частности – о распорядке учебных занятий, изучавшихся предметах, использовавшихся учебных пособиях, о способах развития способностей учеников и наказания за провинности, приводится подробное описание классов, составлявших курс обучения, производится сравнение программы обучения Невской семинарии с другими духовными школами того времени, рассказывается об особенностях методики столичной духовной школы. По ходу изложения материала анализируются недостатки и положительные стороны существовавшей системы. Статья обобщает сведения ряда впервые вводимых в научный оборот архивных документов, а также ранее изданных архивных материалов Святейшего Правительствующего Синода Русской Православной Церкви и документов из собрания постановлений и распоряжений по Ведомству православного исповедания за указанный период.
The article provides an insight into the unknown pages of theological education in Russia. On the example of the earliest history of St. Alexander Nevsky’s Seminary set up by the order of Peter I in the new capital of St. Petersburg until its transformation into the Main Seminary (1721-1788), the article depicts the life of theological schools in the period. The author introduces various aspects of the formation of a new type of the capital spiritual school, basing his study on the data that were accumulated in the course of studying this segment of the St. Petersburg Diocese history: here are the reasons for the creation of St. Alexander Nevsky’s Seminary, the process of its establishing, the problems aroused in the course of its creation and functioning, as well as an example of the approach at solving one of the difficulties, to wit, the shortfall of students, which was typical for the time. Guided by the archival information of St. Petersburg Diocese, the author presents the data on the social composition and quantity of the Seminary students. According to the documents contained in the Central State Historical Archive of St. Petersburg, as well as to a number of historical monographs, the article provides information not only about the methods of upbringing and training of students, and about the school routine in particular, but also about the studied subjects and the textbooks, the ways of developing students’ skills and the punishing system. A detailed description of the classes that made up a course is also given. The author compares the training program of St. Alexander Nevsky’s Seminary with that of other theological schools of the time and shows some specific features of the training system applied in this capital theological school. He also analyzes the shortcomings and positive aspects of the educational system of that time. The article summarizes the information taken from a number of archival documents and introduces it into scientific circulation for the first time. He also used previously published archives of the Holy Synod of the Russian Orthodox Church and documents from the collection of decrees and orders by the Office of the Orthodox Confession during the considered period. The article makes it possible to evaluate the way covered by the Russian theological schools up to this day and inspires gratitude to God for the present situation in the sphere of theological education in Russia.

Александро-Невская Лавра, Санкт-Петербургская Духовная Семинария, Санкт-Петербургская Духовная Академия, Александро-Невская Семинария, Духовное Образование В России, St. Petersburg Diocese, St. Alexander Nevsky’s Lavra, St. Petersburg Theological Seminary, St. Petersburg Theological Academy, St. Alexander Nevsky’s Seminary, Theological Education In Russia, Russian Theological Schools

Предлагаемая вниманию читателей публикация представляет собой личные воспоминания об архимандрите Киприане (Керне; 1899-1960) – известном церковном ученом, жизнь и деятельность которого была связана с различными Православными Церквами и институциями. Он нес свое пастырское служение в качестве преподавателя Битольской духовной семинарии (Сербия), более 2-х лет был начальником Русской духовной миссии в Иерусалиме, профессором в Православном Свято-Сергиевском институте в Париже. Именно парижскому периоду жизни и посвящены настоящие воспоминания. В них автор запечатлел образ о. Киприана как педагога и чуткого духовного наставника.
The article contains Boris Bobrinsky’s personal memories of Archimandrite Cyprian (Kern; 1899-1960), the famous Orthodox scientist, whose life and activity were connected with a variety of Orthodox Churches and institutions. Cyprian Kern taught students in the Bitola Religious seminary in Serbia, headed the Russian Religious Mission in Jerusalem for 2 years, and worked as a professor in the Saint Sergius Orthodox Theological Institute in Paris. The memoirs are devoted to the Paris period of Archimandrite Cyprian’s life. The memoirist portrays Cyprian as a talented teacher and confessor paying much attention to the needs and maturity process of his disciples.

Архимандрит Киприан (Керн), Свято-Сергиевский Богословский Институт В Париже, Воспоминания, Богословская Наука, Archimandrite Cyprian (Kern), The Saint Sergius Orthodox Theological Institute (Paris), Memoirs, Theology

В статье на основе анализа основных комплексов источниковой и историографической информации по истории Императорского православного палестинского общества предлагается проект создания общедоступного электронного собрания источников информации. Выделяются четыре направления работ: оцифровка описей архивных фондов; создание электронной полнотекстовой библиотеки публикаций ИППО и об ИППО за всю историю существования организации; создание просопографической базы данных о членах ИППО, благотворителях и паломниках; издание продолжающегося электронного Палестинского альманаха (с малым тиражом печатных экземпляров). Представлена четкая последовательность действий для реализации этого проекта, выстроенная в соответствии с логикой исследовательской работы, что позволяет сделать результаты реализации каждого этапа программы востребованными научным и краеведческим сообществами. Проект позволяет наиболее оптимально сочетать усилия членов организации и исследователей, а также имеющиеся программы оцифровки информации в государственных учреждениях культуры (архивах и библиотеках). На основе изучения исторического опыта и современной практики функционирования отделов ИППО предлагается создание постоянно действующих палестинских кабинетов, которые могли бы сделать местные отделы более заметным явлением в культурной жизни регионов.Реализация предложенного проекта способна внести существенный вклад в расширение информационного поля ИППО, привлечение новых исследователей к этой тематике, в том числе молодежи и иностранных ученых. Анализируются возможности участия в проекте отдельных исследователей и региональных отделов ИППО, варианты кооперации усилий и размещения информации. Показана актуальность реализации данного проекта в современной ситуации массового открытия региональных отделов организации. Статья предлагает обсуждение данного проекта среди членов и руководства ИППО, а также научного сообщества.
The article is based on the analysis of the main source and historiographic information concerning the history of the Imperial Orthodox Palestinian Society. The author suggests launching a project of creating a public digital collection of information concerning this history. The author points out four main directions of activity to follow in order to fulfill this project. These include: digitization of the Archival Funds’ lists; arrangement of a digital full-text library with the publications of the Imperial Orthodox Palestinian Society (IOPS) as well as those about IOPS; establishment of a prosopographical database of the IOPS members, benefactors and pilgrims; issuing of a digital Palestinian Anthology (with a few copies of printed editions). All the paces to realize this project are numbered in a strict order according to the research logic, which makes every phase of the investigation work to be demanded by the scientific and historical societies. The project offers the most effective integration system of the IOPS members and researchers’ efforts which could be easily combined with the digital informational programs within the governmental culture establishments, such as archives and libraries. Having studied the similar experience of the past and the modern practice of IOPS departments, the author suggests putting up permanent ‘Palestinian rooms’ which would make the local IOPS departments more noticeable phenomena in the cultural life of the Russian regions. The implementation of the project offered could make a significant contribution into the IOPS informational activity and thus attract new scholars to this topic, including youth and foreign scientists. The author analyzes possibilities of different researchers and regional representatives participating in the IOPS Departments’ work of carrying out the project, as well as various possibilities to widely distribute the corresponding information and to combine efforts of all the researchers. The article shows the actual necessity of the project realization in the present situation of opening up new regional IOPS departments. The author offers IOPS members and its administration to discuss this project on the condition of an active participation in the conversation of all the scientific community.

Императорское Православное Палестинское Общество, Просопография, Базы Данных, Электронная Библиотека, Оцифровка Архивных Материалов, Культурная Среда, Культурное Наследие, Историческая Биография, Информационное Обеспечение, Imperial Orthodox Palestinian Society, Prosopography, Informational Database, Digital Library, Digitization Of Archival Documents, Cultural Environment, Cultural Heritage, Historical Biography, Russian Orthodox Church